Петербургская актриса Анна Косенко отметила юбилей выходом на сцену Театра Дождей в моноспектакле «На берегах Невы». В Театре Дождей Анна служит с 1997 года, то есть почти четверть века! За это время она переиграла в большей части репертуара театра, создавала и продолжает создавать совершенно разноплановые образы: лиричные, драматичные, комичные, с надрывом, искрометные, озорные.
День рождения у Анны 20 сентября, но выпал он в этот раз на понедельник, поэтому спектакль и юбилейные торжества пришлось перенести на следующий день. Вечером, после оваций, в уютной атмосфере камерного театра журналист Александра Питомцева пообщалась с актрисой о жизни, творчестве, мечтах.
Как судьба свела вас с Театром Дождей?
Судьба трижды сводила меня с Театром Дождей. В первый раз, когда я поступала в Институт культуры. Мы как-то раз пошли с мужем гулять на всю ночь. Жили на «Владимирской» и, естественно, пошли по Фонтанке. Идем мимо Фонтанки 130, где тогда только-только появился Театр Дождей. И муж мне говорит: «Почему бы тебе не поработать в этом театре? Такое название красивое – Театр Дождей!» Я взбрыкнула: «Не хочу, не буду!» В другой раз приятель из «Субботы» меня повел в Театр Дождей на спектакль «Чайка». А в третий раз это случилось, когда моя однокурсница, которая показывалась в Театр Дождей, попросила меня подыграть. Это было лето, отпуск, делать мне было совершенно нечего. Мы сделали сцену Сонечки с Еленой Андреевной из «Дяди Вани» и пошли, показались. После показа ко мне подошла Наталья Васильевна и сказала: «У меня для тебя есть роль» – Лиззи из «Продавца дождя». На нее я и пришла.
Есть ли у вас любимая роль или роль, к которой вы наиболее привязаны?
Моя точка зрения, что нельзя иметь любимую роль. Потому что это ребенок. Нельзя же одного ребенка любить больше, другого меньше. Я люблю практически все роли одинаково. Одна из самых любимых ролей – мама Менахема из «Поминальной молитвы». Старушка, которая появляется в финале. Я ее жутко люблю. Она совершенно какая-то такая хулиганская и очень хорошо переламывает настроение финала. Потому что финал может быть весь из себя такой трагичный, а благодаря ей сразу появляется комедия. Уже 19-й год в «Поминальной молитве» я одна играю эту роль.
Я считаю, что привязываться нельзя. Можно честно делать свое дело. Поэтому я стараюсь не привязываться, а просто любить. Я очень люблю, например, свой моноспектакль «На берегах Невы». Это такая возможность высказаться, такая возможность показать немножко другие вещи, которые в принципе в театре мало используются. Но прекрасно понимаю, что пройдет еще какое-то время, и его надо снимать, потому что мне это уже будет тяжело физически. Я очень любила Кончиту из «Последней женщины сеньора Хуана», однако тоже прекрасно понимала, что все, надо заканчивать, нельзя больше. Я очень привязана к миссис Пэдди в «Странной миссис Сэвидж», безумно ее люблю. Яркая, знаковая для меня роль. Но опять-таки понимаю, что… Хотя вот тут вопрос спорный. Миссис Пэдди – она вне возраста.
Я начала играть Старуху в спектакле «От красной крысы до зеленой звезды» с самой премьеры (2007 г.), а была тогда совсем молодая. Мне еще в институте в свое время мастер сказал: «Ты никогда не сыграешь свой возраст. Ты будешь всегда или ребенком, или старухой. Ты свой возраст не сыграешь, у тебя фактура не позволяет». С мастером в институте вообще было жутко смешно, потому что я там всех комических старух переиграла. Улиту в «Лесе», трагических старух играла, женщин в возрасте. Вассу Железнову, например. А мне было 25-26 лет. Я возмущалась сначала жутко, но играла. Потом, уже окончив институт, я пришла в областной ТЮЗ. Прихожу к мастеру, он интересуется: «Что ты играешь?» Я начинаю всех своих пацанов перечислять: Плуфта в «Плуфт, или Маленький призрак», черта, принца… А Басин на меня смотрит и говорит: «Да, это твое». Я спрашиваю: «Натан Израилевич, а почему я старух играла все четыре года, если вот это мое?» Он отвечает: «Потому что это ты сделаешь на своей органике, а старух тебе надо учиться играть. Это тебе будет нужно». Вот я безумно ему благодарна за этот навык взять и перепрыгнуть.
Как зародилась идея моноспектакля «На берегах Невы»?
На самом деле идея моноспектакля у меня была очень давно. Именно поэтического моноспектакля, потому что я стихи безумно люблю с совсем юного возраста. (К примеру, во время пандемии я поставила себе задачу: каждый день записывать по стихотворению, чтобы при этом стихи были нетрагическими. Полтора месяца я каждый день выкладывала на YouTube по стихотворению из того, что знала наизусть). В 2016 году меня и еще несколько актеров нашего театра пригласили на «I AM Radio». Мы записывали под эфир стихи. А у меня чтецкого материала было, наверное, часа на четыре как минимум. В общем, на радио я много всего записала и очень понравилась режиссеру Саше Иванову. Он мне говорит: «Я хочу тебя на радио еще позаписывать. Что у тебя есть?» Я отвечаю: «У меня еще есть “Двенадцать” Блока полностью». Александр предложил записать радиоспектакль. Но в то время радиостанция начала разваливаться, а у меня как раз юбилей, круглая дата, и к этой дате нужно делать творческий вечер. У Александра Иванова вдруг возникает светлая идея, что эти стихи надо собрать через воспоминания Ирины Одоевцевой «На берегах Невы». Я соглашаюсь. Он говорит: «Я сейчас поеду в деревню, напишу там сценарий». А я привыкла, что в этом мире все делается очень неспешно, и если человек сказал, что он поехал в деревню и напишет там сценарий, это еще ничего не гарантирует. Через две недели ровно я получаю от него сообщение: «Я все написал и выслал тебе экземпляр». Мы начали репетировать на радио, а потом уже пришли в театр. Что спектакль останется в Дождях, мы изначально даже не предполагали. Мы готовили творческий вечер и задел на спектакль, который можно доработать и где-нибудь как-нибудь играть. А потом Наталья Васильевна посмотрела выступление на творческом вечере и сказала: «Ребята, это готовый спектакль. Мы его берем».
При вашей большой любви к поэзии вы сами пишете стихи?
Сейчас не пишу. Маленькой писала. Лет с шести я стихи писала, и их даже печатали в «Пионерской правде», «Ленинских искрах» и еще в каком-то детском журнальчике. Я там что-то такое выдавала: «Хочу я здесь, всегда, везде рабочим верным быть стране!» В семилетнем возрасте. А потом в определенный момент возникает начитанность хорошими стихами и ты понимаешь, что делаешь то, чего, наверное, лучше не делать. Для меня очень важно слово как музыка. То есть поэзия для меня – это не зарифмованные слова. У нас очень много зарифмованных слов, особенно сейчас, когда появился интернет. Рифмовать я могу, я не умею писать стихи. А дать словом какой-то воздух, образ, музыку, сочетание этого всего – это уже немножко про другое. Поэтому я не пишу. Поэтому я и прозу не пишу. Хотя в Фейсбуке периодически выкладываю всякие такие маленькие эссе. Вот находит настроение – написала что-нибудь такое и выложила.
Еще в детстве вы решили, что хотите стать актрисой. Почему же вы отдали предпочтение музыкальному образованию?
Значит, так, сейчас я познакомлю вас с тем, что такое подлинная женская логика. Я прочитала в 8-м классе, что в 239-й физматшколе очень сильный школьный театр, и я захотела пойти в 239-ю физматшколу. Меня туда повел мой собственный двоюродный братец, который в том году эту школу заканчивал. Но мой собственный двоюродный братец был таким хроническим разрушителем порядка, что, когда он привел меня в кабинет директора и сказал, мол, это моя двоюродная сестра, она хочет в школу, у директора в глазах было написано: «Второго мы не выдержим». Меня просто не взяли. Мы с братом выходим на Литейный проспект. Я осознаю, что через дорогу музыкальное училище имени М. П. Мусоргского на Моховой улице. И я поступаю в музыкальное училище Мусоргского – по принципу географической близости. То есть в Римского-Корсакова, что характерно, я не пошла, потому что ехать далеко. И идти в школу, которая в своем районе, где-то около дома, тоже далеко. А тут надо было просто перейти через дорогу. Л – логика. Женская.
На самом деле поступление в музыкальное училище – это была дурь несусветная с моей стороны. Но все-таки я окончила Мусоргского, три года отработала по распределению, а потом уже пошла поступать в институт на актерское.
Как возникла идея устраивать экскурсионные прогулки по Петербургу?
Это не экскурсии, это именно прогулки, когда мы идем, где-то останавливаемся и какой-то конкретный дом дает возможность поговорить на какую-то тему. Во-первых, я очень люблю город и люблю его очень давно. Во-вторых, это началось еще до карантина, когда я вдруг поняла, что «дно» было и в Питере; то есть пьеса «На дне» – это Москва и Нижний Новгород, но и в Питере есть свое «дно». И можно совершенно спокойно идти и рассказывать о том, как жил здесь, вот в этом городе, свой Васька Пепел, своя Наташа, как они существовали. Как вообще все это было организовано, благо это маленький, компактный пятачок. Изначально идея была не моя, моя реализация, а толчок идее дал Молодежный театр. Они водят экскурсии за кулисы, а у нас, в Театре Дождей, кулис нет, водить нам некуда. И вдруг мне стало понятно, что можно водить не за кулисы, а, предположим, от «Техноложки» к театру. Так появилась первая прогулка: от Измайловского сада к Измайловскому проспекту. И эти девятьсот метров, от метро до театра, мы идем три часа, потому что останавливаемся и я то тут рассказываю, то там рассказываю. Я придумываю программы, набираю материал, зачитываюсь воспоминаниями, книжками, ведь чтобы выбрать то, о чем интересно рассказывать, надо прочитать все. Я до сих пор хожу на прогулки с папочками, в них листы с картиночками. Когда надо что-то показать – старые вещи, какие-то фотографии, – я открываю папку. Я читаю стихи, да что я только не делаю – на одной прогулке даже пою под настроение, это ведь отчасти и актерская работа.
Есть ли какая-нибудь роль, которую вы хотели бы исполнить?
Я очень люблю испанского поэта Федерико Гарсиа Лорку. Была задумка объединиться с нашими девочками, которые танцуют фламенко, и сделать такой музыкально-поэтический спектакль, соединить поэзию с танцем.
Что же касается ролей… Все мечты опять-таки привязаны к возрасту. Безумно мечтала Гамлета сыграть когда-то, но это уже уехало, уплыло. Кабаниху хочу в «Грозе». Не знаю, почему. Ту же самую Вассу Железнову, с института такая боль осталась. Еще в «Грозе» безумно и очень давно хочу сыграть сумасшедшую барыню. Опять-таки, отчасти не по возрасту, Катерину Ивановну в «Преступлении и наказании». Безумно хотела Настю в «На дне» сыграть. Когда вышел современниковский фильм-спектакль «На дне», мне было 12 лет. Я посмотрела этот фильм (хотя что я тогда понимала), и мне безумно захотелось сыграть Настю. С этими Гастонами, Раулями. Зачем? Почему? Откуда это?
Если начать копаться, окажется, что я столько всего хочу. Меня тут одна знакомая научила, что перед Новым годом надо написать сто желаний. Я говорю: «Я этого не сделаю в жизни, я не напишу». Она отвечает: «Сядь и пиши, попробуй!» Я села писать, и оказалось, что у меня желаний не сто, а двести. Если я сейчас сяду и буду думать, что я хочу сыграть, это будет то же самое. Не одна роль, не две, а сто пятьдесят две. Из репертуара того, который у нас идет, я хотела бы сыграть Эльвиру в «Последней женщине сеньора Хуана». Однако будем реалистами. Хотеть – одно, а возможности театра, необходимость театра и собственная фактура – это уже другое. Желания и процесс не всегда совпадают. Так что, увы, но хочу.
Среди желаний, что вы написали перед Новым годом, есть единственное, заветное, которое хочется загадать именно в юбилей, задувая, например, свечи на торте?
Есть, конечно. Правда, не одно. Какое-нибудь из них я обязательно загадаю. И буду ждать, что оно обязательно сбудется. Но это желание должна знать только я, иначе не осуществится!
Фотографии предоставлены пресс-службой Театра Дождей