19 октября телеканал «Россия К» показал гала-концерт проекта «Квартет 4×4», состоявшийся в Концертном зале им. Чайковского. Солисты квартета «Anno Domini» Михаил Акинфин (скрипка), Александра Желвакова (альт), Екатерина Модина (виолончель), Андрей Бараненко (фортепиано) (на фото ниже) рассказывают о своем участии в телепроекте, а также о том, на кого похож музыкант после месяца непрерывных гастролей и ради чего пианист Андрей Бараненко путешествует из Петербурга в Москву.
РЕПЕРТУАР ДЛЯ ТЕЛЕПРОЕКТА
Александра Желвакова (далее А.Ж.).: В декабре прошлого года с нами связалась редакция телеканала «Культура», нам рассказали о проекте и пригласили участвовать как академический ансамбль, исполняющий классику. Начался нелегкий выбор репертуара: одни произведения казались не слишком яркими, другие чересчур академичными. Нужно было выбрать сочинения, написанные именно для фортепианного квартета. А поскольку телевизор – дело серьезное, каждое произведение попросили уместить минуты в три, при том, что квартет идет 35 минут, а одна часть длится 7-10 минут.
ЧТО ЭТО ЗА БАБУШКА
Михаил Акинфин (далее М.А.): Уже весной, в апреле, по условиям проекта нужно было сделать ролик — обращение на 40 секунд к зрителям о том, чтобы они болели за нас.
А.Ж.: Главная проблема была в том, что наш пианист Андрей как раз в этом время уехал на гастроли на целый месяц, и мы должны были придумать, чтобы он был в кадре. Миша держал Андрея на планшете. Он прислал нам ролик, когда уже ехал в тамбуре поезда. Получив это видео, мне позвонила редактор и говорит: «Смеюсь и плачу. Что это за бабушка у вас говорит из планшета и ручкой машет?»
М.А.: А самое смешное: когда человек целый месяц проводит на гастролях, то именно на бабушку он и становится похож.
А.Ж.: Участие в этом проекте для нас огромный новый опыт. Нельзя сказать, что мы привыкли к камерам и разговорам в эфире.
Екатерина Модина (далее Е.М.): Но стремимся к этому.
М.А.: Наши педагоги, которым мы безмерно благодарны, достаточно далеки от современной медийной жизни и учили нас, прежде всего, думать о музыке. Академические концерты не так уж часто показывают по телевизору. И благодаря проекту «Квартет 4×4» , конечно, задумываешься, как должны выглядеть музыканты именно для такой огромной аудитории. Понимаешь, что на нас будут смотреть люди, которые совсем необязательно посещают концертный зал. И важно, чтобы зритель сразу по картинке понял: мы такие же современные люди, и то, что мы делаем, вовсе не скучно.
Е.М.: Если каждый раз выходишь на сцену в очень короткой юбке на очень длинной шпильке и играешь так, что рояль вот-вот провалится под пол, ты за собой этот образ закрепляешь. Возникает своя аудитория. И она достаточно широкая.
М.А.: Да, но когда идешь по такому вот категоричному пути, ты скован форматом. Играть квартет Шуберта в мини юбке просто не актуально.
А.Ж.: Важно, чтобы образ не отвлекал от музыки. Есть такое мнение обывательское: если человек играет на скрипке – он замороченный, скучный. И хотя такие люди есть в любой области, почему-то к музыкантам-классикам это больше всего относится. Но умение себя позиционировать – это отдельная история. К успеху идешь долго-долго. Занимаешься профессией. Но достаточно одного казуса, как он распространяется молниеносно и сразу всех интересует. Пиар сейчас много значит. Конечно, этим должен заниматься отдельный человек – продюсер, директор. И мы надеемся, что такой человек найдется.
КОГДА МУЗЫКАНТЫ ГОВОРЯТ ДРУГ О ДРУГЕ
М.А.: Ролик, который показывали перед началом нашего выступления, снимали на Мосфильме. Мы пришли, переоделись в наши фирменные костюмы, нам сказали: попрыгайте, побегайте, сделайте вот так, улыбнитесь. Все это очень быстро прошло.
А.Ж.: А вот над текстом мы долго голову ломали. Казалось бы, надо сказать всего пару слов о каждом человеке, но в этом и была главная сложность. До проекта о каких-то вещах нам просто не приходилось друг с другом говорить. И от таких разговоров еще больше появляется у ансамбля общности и сплоченности. Друг друга начинаем лучше понимать и видеть под другим углом, даже то, как мы изменились за 12 лет работы вместе.
М.А.: Когда мы начали играть вместе, мы были студентами 1 курса консерватории и только сейчас задаём такие вопросы друг другу: а ты кто? а ты? (смеются) Когда музыканты собираются вместе, работают, думают о музыке, о штрихах, динамике, о сути происходящего в произведении, это хорошо, но когда они друг о друге говорят, это тоже нужно для дела. Не помню, кто из нас это придумал, но там, где Саша говорит «коллеги говорят, что я душа коллектива» — это абсолютная правда и лучше вряд ли можно сказать.
ПО КАКОЙ ТРАЕКТОРИИ ПОЙДЕТ СМЫЧОК
М.А.: Когда ты студент, у тебя есть педагог, который руководит тобой.
А.Ж.: Есть тыл.
М.А.: Да, чувствуешь себя..
А.Ж.: В безопасности.
М.А.: Да! А когда ты выходишь в жизнь и у тебя задача сделать новую интересную программу, очень непривычно, что рядом с тобой нет того, кто скажет: здесь вот хороши такие штрихи, а там другие. Все объяснит, расскажет, где что хорошо. И мы становимся для себя и друг для друга учителями.
А.Ж.: Прежде всего, должна быть любовь друг к другу, несмотря ни на что. Потому что всякое бывало за эти 12 лет. Самое главное – вовремя остановиться и услышать друг друга. И по-человечески, и профессионально.
М.А.: Это связано, потому что каждый человек играет так, как он чувствует, это вопрос мироощущения. И все упирается в то, насколько он готов пойти на компромисс.
Е.М.: Но мы стараемся.. Андрей демонстрирует свою позицию, и мы тоже не ставим жесткие рамки друг другу.
М.А.: Самое главное, что Андрей, Саша, Катя — сами по себе интересные личности, к которым хочется прислушаться, понять, даже тогда, когда у меня есть свое видение, когда я настаиваю на чем-то..
А.Ж.: Остается только понять и простить (смеются).
М.А.: С кем-то другим я никогда не пошел бы на компромисс. А тут..
А.Ж.: Выхода нет (смеются). Диалог происходит примерно такой: Можно я это сыграю вот так-то? Да, можно. В следующий раз. (смеются). Это я шучу, конечно. Любые вопросы мы решаем вопросы совместно, все обсуждаем.
М.А.: Общение внутри коллектива – это огромная проверка на прочность. Каждый видит по-своему, что такое Брамс и как мы выйдем на конкурс его играть. Потом выясняется, что у Саши свои, а у Андрюши свои представления. А времени уже не остается на эксперимент, чтобы попробовать на этом концерте сыграть так, а на другом иначе. Иногда доходило до баталий.
А.Ж.: Очень важно доверие к партнерам, с которыми играешь на сцене. И если не очень чувствуешь человека, во время игры становится неуютно. Нет соединения. В нашем случае оно есть. И конкурсы и подготовка к ним, и победы — показатель того, что мы совпадаем. Мы никогда на сцену не переносим какие-то несогласованности, которые были в процессе работы. На таком уровне друг друга чувствуем, что не надо даже смотреть, понимаешь, у кого по какой траектории пойдет смычок. Даже если происходит что-то незапланированное, а на конкурсах такое бывает всегда.
М.А.: Когда на конкурсе успех – это общий успех. И какая-то неудача тоже общая. Когда получаешь премию на конкурсе, еще больше понимаешь, что это не мое, не твое, а это наше. И вот, благодаря конкурсам в том числе, нарабатывается понимание того, что это мы. Там они, а это мы.
КАРМЕН ДЛЯ КВАРТЕТА
М.А.: По условиям проекта нужно было исполнить что-то эффектное из классического репертуара в переложении для квартета. И мы обратились к Евгению Стародубцеву, чтобы он написал для нас «Кармен». Когда Женя учился в 8 классе ЦМШ, он сочинил скерцо для скрипки и фортепиано и в свободное от учебы время мы с ним это сочинение учили, а ночью, когда был свободен актовый зал ЦМШ, записывали.
А.Ж.: Женя сам замечательный пианист и мы не раз вместе с ним играли его сочинения для альта в Рахманиновском зале.
Мы очень благодарны, что он написал «Кармен». Хотя мы получили ноты за три дня до эфира и это, конечно, был стресс.
М.А.: Он назвал это сочинение нано-парафразом, потому что трехактную оперу «Кармен» нужно было уместить в три минуты. Конечно, чтобы исполнять это произведение в будущем на сцене, нужно его расширить, развить и показать темы.
А.Ж.: Хотя бы не за три минуты, а за шесть-семь. Тогда фантазия будет более логичной.
ЧЕМУ ПОЧТИ НИКТО НЕ УЧИТ
М.А.: Российское музыкальное образование настраивает музыканта на сольную карьеру. На самом же деле солистами становятся один-два. И хотя в консерватории есть специальный предмет, но ходить на «квартет» зачастую просто не хватает времени и желания, потому что педагоги поддерживают эту игру на самолюбии и надежду: я буду играть с оркестром концерт Брамса или Сибелиуса для скрипки, Бетховена, Чайковского. Мы благодарны нашим профессорам, которые заразили нас интересом именно к ансамблю.
А.Ж.: Все началось с Галины Васильевны Соболевой, у которой я с 14-ти лет занимаюсь в классе струнного квартета. Она сама ученица В.Берлинского, виолончелистка из квартета имени Прокофьева и всех своих учеников приобщает к камерной музыке. До сих пор перед каждым конкурсом и ответственным выступлением мы приходим к ней. Галина Васильевна учит приемам игры детально, точечно – так почти никто не учит. Это единственный педагог, перед которым всегда нервничаешь. Она садится близко в такой позе, профессорской, закрывает глаза, и все шероховатости исполнения слышит : «Вы играете не теми штрихами.. Штрихи! Смычки у вас разные ..» И понеслась работа.
М.А.: Такие знания можно получить только благодаря удаче, из рук в руки.
А.Ж.: Михаил Эмильевич Дубов, профессор Московской консерватории, тоже, думаю, не сильно удивится, если мы позвоним и попросим с нами позаниматься. Он найдет время и послушает, и подскажет, как сделать быстрее и проще, чтобы произведение зазвучало. Особенно когда время поджимает, очень нужен такой взгляд со стороны. И конечно, мы благодарим судьбу, что она связала нас с такими педагогами.
ОСОБЫЕ ЛЮДИ
А.Ж.: За 12 лет существования состав квартета немного менялся. Когда коллектив сформирован, у него есть своя история и очень сложно найти нового человека, чтобы он влился в коллектив. Нам повезло, что у нас появилась Катя, которая долгое время работала в Новосибирском симфоническом оркестре. С петербуржцем Андреем Бараненко мы познакомились на конкурсе Брамса, где стали лауреатами. Андрей приезжал тогда с дуэтом, а у нас в это время тоже была чудесная пианистка Лена Маркина. Но судьба так сложилась, что дальше мы не смогли играть вместе, и нужно было искать кого-то другого. Как ни странно, найти пианиста очень тяжело. Для нас, струнников, пианист – это другой мир. Если можно так сравнить: пианисты ездят на персональном автомобиле, а струнники ездят на маршрутке. Это отдельные люди, отдельная жизнь, с ними нужно особым образом разговаривать. И вот мы должны были ехать на конкурс и рискнули предложить Андрею играть с нами, а он сразу ответил «да». После этого то мы ездили в Питер, то он к нам в Москву. Потом мы пошли стажироваться квартетом. Поступали вместе с ним в аспирантуру.
М.А.: Он очень талантливый и даже гениальный пианист. На экзамене мы играли квартет, а Андрей выучил тему и мог исполнить ее на каждом инструменте.
Е.М.: Вся консерватория петербургская знала, что из Москвы приехал струнный ансамбль поддержать Андрея. Это было грандиозное событие в моей жизни, потому что задолго до этого я тоже хотела поступать в Петербургскую консерваторию, но не решилась, уехала в Новосибирск. А благодаря Андрею мечта все-таки сбылась. В итоге он поступил, и все мы были счастливы.
Андрей Бараненко (далее А.Б.): Москва за столько лет уже стала родным городом. Я сюда и самолетом прилетал, и поездом приезжал, и раз 20 был на машине. И все места знаковые – консерватория, Мишина квартира в Лыткарино, откуда мы по 1,5 часа ездили в консерваторию заниматься к 9 часам утра. Бывали дни, когда мы занимались по 8, по 9 часов. В основном в Москве, но и в Петербурге тоже. Есть что вспомнить.
А.Ж.: Да, например, на конкурсе в Голландии решили подольше позаниматься и в итоге шли 4 часа ночью по автобану с инструментами. К чести голландцев нужно сказать, что некоторые машины не боялись ночью предлагать свою помощь, но с инструментами мы просто не помещались. Дошли мы где-то уже ночью, а в семь утра поехали обратно, потому что в 9 утра уже играли во втором туре. Но самым тяжелым был финал. Потому что у Миши была температура под 40, он простыл, Андрей отравился, а нам оставалось только пить успокоительные таблеточки.
А.Б.: Таких ситуаций у нас много было. Есть просто коллеги, а квартет — это настоящие друзья. Огонь и воду прошли вместе.
ИГРАТЬ НА ВСЮ СТРАНУ
М.А.: Проект – это очень необычный для нас формат и вообще необычный для фортепианного квартета, но очень здорово, что кому-то пришла в голову такая идея. Это возможность, прежде всего, для зрителей увидеть более объемную картину того, что называют классикой и понять, что это мир очень разнообразный. Да и для музыкантов особое ощущение — сидеть перед телекамерой, осознавая, что игра транслируется на всю страну..
А.Ж.: Сложно было предугадать, кто победит, потому что все ансамбли хороши по-своему, нас нельзя сравнить. Было интересно и не возникало ощущения, что мы соревнуемся. В записи все так, как и было на самом деле. Дубли делали только для ведущего, а музыканты играли один раз. Телевидение редко показывает академические составы и классическую музыку в таком составе и формате, и мы очень рады и благодарны, что нас пригласили.
Е.М.: Благодаря некоторым исполнителям я попадала в нирвану, например, когда слышала ярославский квартет.
М.А.: У каждого ансамбля было что-то свое, благодаря чему его могли выбрать на следующий этап. Это именно тот случай, когда важна не победа, а именно участие.
А.Б.: Всегда с большим удовольствием участвую во всех наших проектах. А «Квартет 4×4» — это еще и возможность для музыкантов не только показать себя, но и послушать разные жанры в исполнении разных составов. Здесь столько прекрасных музыкантов!
Материал подготовила Светлана Потемкина
Фото и видео из архива квартета «Anno Domini»
14 декабря в 15.00 состоится концерт квартета «Anno Domini» в Большом зале Библиотеки искусств имени А. П. Боголюбова