«ЗОЛУШКА» в Ростовском музыкальном. Аншлаг

15, 16, 17 апреля Ростовский музыкальный театр представил балет «Золушка» с тремя составами исполнителей в постановке Ивана Кузнецова. На премьере в Ростовском театре побывала кандидат искусствоведения ОКСАНА КАРНОВИЧ, главный специалист по балетным «Золушкам» – ее диссертация посвящена постановкам именно этого балета. 

На протяжении двухсот лет сюжет «Золушки» является неотъемлемой частью истории русского балетного театра: в 1825 и в 1898 годах балетом «Сандрильона» Большой театр открылся после пожаров, а в 1945 году после завершения Великой отечественной войны. В 2011 году сцена из «Золушки» была включена в гала-концерт по случаю открытия исторической сцены. С момента создания Сергеем Прокофьевым музыкальной партитуры к сказке обращались практически все отечественные хореографы от Ростислава Захарова (1945) и Константина Сергеева (1946) до Алексея Мирошниченко (2016). На западе партитура прокофьевской «Золушки» была не менее востребованной. В 1985 году авангардистка Маги Марен первой использовала неакадемическую пластику, показав свою постановку в Лионской опере. Годом позже грандиозная премьера «Золушки» Рудольфа Нуреева с костюмами от известного кутюрье Ханаи Мори, со звездами парижской оперы – Сильви Гиллем, Шарлем Жюдом, самим Нуреевым в партии продюсера – стала импульсом для новых интерпретаций балета западных хореографов. Следом появились оригинальные спектакли Мэтью Боурна (1997), Жана Кристофа Майо (1999), Хайнца Шпёрли (2000).

В чреде многочисленных интерпретаций сказки балет Ивана Кузнецова стал одной из ярких и самодостаточных интерпретаций партитуры Сергея Прокофьева. Как и для первых постановщиков «Золушки» – Константина Сергеева, Фредерика Аштона, Олега Виноградова, для главного балетмейстера Ростовского театра постановка этого балета стала дебютом, первым спектаклем большой формы. Однако ничто в новом спектакле Ростовского театра не выдает новичка.

У Ивана Кузнецова получилась универсальная балетная сказка для детей и взрослых, в которой сложная музыка Прокофьева понятна даже самым маленьким зрителям.  

Это спектакль, поставленный в лучших традициях русского классического балета с расширенными монологами, внятными мизансценами, с изысканными кордебалетными танцами, но главное в спектакле передана атмосфера старинной сказки. Безусловно, в этом заслуга и самого балетмейстера, и команды единомышленников – музыкального руководителя и дирижера Андрея Иванова, ассистентов балетмейстера Елены Лыткиной, Екатерины Устимовой, Натальи Щербиной,  артистов, но в первую очередь  художественного руководителя постановки Заслуженного деятеля искусств Вячеслава Кущёва – именно он инициировал появление в репертуаре сказочного названия и ни на минуту не упускал из вида процесс воплощения сказки в жизнь.

Следует отметить высокий уровень оформления и качественную работу художников: художника-постановщика Екатерины Ляховой, художника по костюмам Евгении Лимаровой, художника по свету Ирины Воротниковой.  Иллюзию погружения в сказочную «реальность» создают все составляющие: драматургия, музыка, хореография, сценография, особенно выстроенные на контрастах мультимедийные проекции, созданные в эстетике нуара. Декорация второго акта дворцовой залы задумана в имперском стиле с витражными арочными окнами, обрамленными мраморными колоннадами, высоким, воспаряющим ввысь куполом, парадной лестницей. Двенадцать пар гостей в праздничных мундирах и роскошных вечерних платьях были соучастниками зарождающихся чувств Золушки и Принца, всячески способствуя сближению главных героев.

 Легкая, логичная хореографическая лексика балетмейстера абсолютно созвучна симфоническому мышлению Прокофьева. Иван Кузнецов отошел от таких балетных «формальностей», как preparation (подготовка) к пируэтам и вариациям, отчего хореография получилась современной, приятной для восприятия, что роднит ее с классикой в духе Джона Крэнко, Кеннета Макмиланна. 

Иван Кузнецов не стал предлагать модернистских трактовок сказочного сюжета, оставив его традиционным, но некоторые смысловые акценты расставил иначе. Так в спектакле появились мышата-помощники и лакеи, сопровождающие Золушку на бал –учащиеся хореографического колледжа в этой роли  приводят зал в неописуемый восторг.

 До Кузнецова в российских сценических историях о Золушке не рассказывалось о том, что случилось в ее семье до появления злой мачехи. В постановке ростовского театра внимание на материнской теме сфокусировано уже в прологе, действие которого происходит в цветущем саду. Мама героини внезапно умирает, не успев взять у дочери апельсин – таким образом, плод апельсинового дерева становится самым ценным, что осталось у Золушки после смерти матери, а также символом счастья и чистой любви, который пытаются отнять у нее сводные сестры Злюка и Кривляка.

Образ Феи, олицетворяющей добрые силы, психологически близок образу самой Золушки. Фея (Вероника Кравченко, Екатерина Кужнурова, Елена Чурсина — каждый вечер был представлен новым составом исполнителей), одетая в сверкающее платье, предваряла выход Золушки на бал. Величественная и непререкаемая, она распоряжалась всем происходящим, направляла события и подавала знак Золушке бал покинуть.

В картине сказочного мира фей красота хореографических рисунков возникает без усложнения хореографии. Напротив, он ее упростил, давая возможность танцовщикам широко двигаться по сцене в духе калейдоскопических построений Петипа, когда красота перемещений достигается такими простыми движениями, как pas balancé или pas de basque, отчего дивертисмент выглядит воздушным, изысканно легким, ассоциируясь с образами самой природы: порывами ветра, колючим снегом, солнечными лучами. Ballabili выстроено на pas de chat, больших и маленьких, на комбинации простых шагов. В вариациях используются port de bras, отражающие качества времен года – легкость Феи Весны; волнистое и протяжное томление в вариации Феи Лета; стремительность в бурном соло Осени; величавой отрешённостью в вариации Феи Зимы.

Отдавая дань первой исполнительнице Золушки  Пьерине Леньяни, которая именно в этой партии в 1893 году впервые исполнила 32 фуэте, Иван Кузнецов вернул Золушке положенный элемент, как будто бы не предусмотренный музыкальной партитурой.

В хореографической партии Золушки нет широких жестов, в начале спектакля движения даны в полутонах, много детской естественности и прелести. Непосредственность сохраняется и во втором акте,  когда Золушка становится принцессой. Трепетная и нежная блондинка с голубыми глазами, Анна Сидоренко похожа на сказочную Золушку даже внешним обликом. Подобно Янине Жеймо из фильма Надежды Кошеверовой, ей достаточной поднять глаза на Принца (Анатолий Устимов), чтобы он потерял голову от внезапно нахлынувшего чувства. Не менее обаятельная Анастасия Сапрон убедительнее в   технически сложных дуэтах с Принцем (Игорь Кочуров). Золушка в исполнении японской балерины Мари Ито органична, чиста и искренна. Она смогла развить образ от неуверенной девочки-подростка, сочувствующей старушке-нищенке, и до упоения чувством светлой любви в финальном адажио с Принцем (Денис Сапрон).

У самого Ивана Кузнецова, который в недавнем прошлом был замечательным классическим танцовщиком, партия Принца насыщена технически: ворвавшись в дворцовую залу после встречи с Золушкой, Принц как ураган воспаряет в широких полетных прыжках в шпагате по кругу Grand Jeté En Tournant, перекидными Entrelacé. Создавалось впечатление, что бравурный, уверенный, романтичный Принц от первого выхода и до последнего танца находился в воздухе.

Хореографический рисунок придворных танцев разнообразен. Вальсы, менуэты, паспье, мазурки, адажио насыщены верхними поддержками, красивыми обводками, поворотами, причудливыми перестроениями, сложной геометрией. Комичные и претенциозные танцы двух сестер выстроены манерно и гротескно, проявляющихся в острых и резких линиях у Злюки (Екатерина Осокина, Наталья Хамитова) и нарочито изломанных у Кривляки (Вита Милюкина, Анастасия Резникова).

Отправившись на поиски своей возлюбленной, Принц с верными спутниками попадает в соседнее королевство, где птица Феникс исполняет чарующий гипнотический танец. Это еще один символ, олицетворяющий возрождение и вечную жизнь, который вносит в свой спектакль Иван Кузнецов. В индийской символике «зола», означает бренность, прошлое, меняющееся к лучшему. Так фольклорный образ Золушки перекликается и с образом Феникса, восстающего из пепла. Другим эффектным символом ростовской «Золушки» стало путешествие в азиатскую страну с воздушным Драконом, парящим на руках восточных красавиц, вызвав единый возглас восхищения у публики. В китайской мифологии дракон и птица Феникс являются талисманами любви и семейной радости, символизируют успех и процветание.

Неудивительно, что очередное появление «Золушки» в театральном репертуаре совпало с важными событиями истории и стало символом торжества семейных и гуманистических идеалов. Динамичный и стройный темпоритм ростовского спектакля, тщательно разработанные драматургические линии ненавязчиво приводят зрителя к мысли, что все начинается с семьи, она главная ценность в жизни каждого человека.  Радостно, что в Ростовском музыкальном театре появился такой спектакль, приятно сознавать, что это только начало и начало многообещающее. Свидетельством тому стал аншлаг:  билеты, раскупленные за две недели до премьеры, и шквал оваций в зрительном зале на протяжении трех вечеров.

Фотографии Марины Михайловой, Дениса Демкова предоставлены пресс-службой Ростовского музыкального театра.